Тайна Глусского замка

На ее разгадку у нас нет денег

ГЛУССКАЯ ВИШНЯ ЛОПАЕТСЯ ОТ СОКА. ЭТО ВАМ НЕ МОГИЛЕВСКОЕ ЗАДНЕПРОВЬЕ, ГДЕ ВЕДРО КОСТОЧЕК, ОБТЯНУТЫХ БОРДО­ВОЙ КОЖИЦЕЙ, ВТАЛКИВАЮТ ДОВЕРЧИВОМУ ГОРОЖАНИНУ ЗА 11 ТЫСЯЧ РУБЛЕЙ. ПЕКЛО В ГЛУСКЕ ТАКОЕ, ЧТО МОИ НОВЫЕ ЛАКО­ВЫЕ БОСОНОЖКИ ОТ "ЛЕ ГРАНД" ВО ДВОРЕ ВАСИЛИЯ БОЛЕЙКО РАСПЛАВИЛИСЬ ТАК, ЧТО ЕДВА НЕ СТЕКЛИ С НОГ НА ЖЕЛТЕНЬКИЙ ПЕСОЧЕК, ПРИВЕЗЕННЫЙ ХОЗЯИНОМ ДЛЯ СТРОИТЕЛЬНЫХ РАБОТ. БЫВШИЙ ГЛУССКИЙ АРХИТЕКТОР, А ТЕПЕРЬ - СВОБОДНЫЙ ХУДОЖ­НИК ВАСИЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ МАСТЕРИТ СЕБЕ ДОМ ПО СОБСТВЕН­НОМУ ПРОЕКТУ. "ВОТ ТУТ ГАРАЖ, А ТАМ БУДЕТ БАШЕНКА", - МА­ШЕТ ОН РУКОЙ КУДА-ТО ТУДА, ГДЕ РАСПОЛЗАЕТСЯ ПО НЕБУ НЕ­СТЕРПИМО ГОРЯЧАЯ СОЛНЕЧНАЯ  ЯИЧНИЦА.

ВАСИЛИЙ ВАСИЛЬЕВИЧ ОБЛАДАЕТ БЕСЦЕННЫМ СОКРОВИЩЕМ: ТОЛЬКО У НЕГО, ОБЪЯСНИЛИ НАМ, ЕСТЬ РИСУНОК СУЩЕСТВОВАВ­ШЕГО КОГДА-ТО НА БЕРЕГУ ПТИЧИ, ТАМ, ГДЕ СЕГОДНЯ МАЛЬЧИШ­КИ ГОНЯЮТ В ФУТБОЛ, ГЛУССКОГО ЗАМКА. И СНИМОК БЕССЛЕДНО ИСЧЕЗНУВШЕГО КОСТЕЛА БЕРНАРДИНЦЕВ. ИЗ КАКИХ РУК К СВО­БОДОЛЮБИВОМУ ГЛУССКОМУ АРХИТЕКТОРУ ПРИШЛА РЕДКАЯ ФО­ТОГРАФИЯ, УЖЕ И НЕ УПОМНИТЬ, А ВОТ ЗАМОК НА БУМАГЕ - ПЛОД ВДОХНОВЕНИЯ ОЛЬГИ БОЛЕЙКО, ЕГО ДОЧКИ: ГОД НАЗАД ПО ЭТОЙ ТЕМЕ ОНА С БЛЕСКОМ ЗАЩИТИЛА ДИПЛОМ ПО АРХИТЕКТУРЕ.

Зажаривающемуся на солн­це Глуску сейчас не до истории: нужно поливать огурцы с помидорами, мотаться в лес за черникой для себя и на продажу — без "подножного корма" на здешние гроши не выжить. Лет тридцать назад, когда батон сто­ил 13 копеек, а нынешние взрос­лые были детьми, рассказы о средневековом замке с его та­инственными подземными хода­ми трогали куда больше глусских сердец. Возможно, потому, что времена были другие. А может — история тогда сама здорово напоминала о себе, выпирая из земли обрывками обложенных старинным кирпичом коридоров да развалинами главной замковой башни. По развалинам шастали отчаянные мальчишки и охотники за древностями. Гово­рят, с той поры в некоторых глусских домах хранятся коллекции средневековых монет, которым может позавидовать любой му­зей Европы, ювелирные украше­ния времен расцвета Речи Посполитой и медные образки трехсотлетней давности.

Но к увлечению историей в чистом виде местные относятся без особого пиетета: в конце концов, зарплата не станет боль­ше от того, что Ирина Ганецкая достоверно узнает, где именно стоял дворец Александра Полубинского, или докопается до фундамента Водяной башни.

Ирина Владимировна — архе­олог, специалист по замкам. Лет восемь назад к ним в Институт истории Академии наук дозво­нился Владимир Шуляковский, завотделом культуры Глусского райисполкома, и попросил помо­щи: памятник истории гибнет на глазах, вот бы произвести рас­копки да на базе бывшего замка сделать не похожий ни на какие другие музей... Ганецкая вырва­лась по весне — осмотреться... Глусский замок захватил ее так, как до сих пор захватывал, навер­ное, только Мирский. Она ездит сюда восьмой сезон подряд, жи­вет на смешные командировочные и молит бога только об одном: хватило бы рабочих рук для рас­копок!

Мы стоим с Ганецкой в вос­хитительном теньке пря­мо на замковом валу над Птичью и, игнорируя тарахтенье работаю­щего по соседству трактора, во­рошим столетия.

Первый замок, основанный Юрием Ольшанским в начале XVI века, был деревянным и строился одновременно с местечком. Зем­ляного вала у реки тогда не было, укреплением служили мощные бревенчатые срубы, заполненные внутри песком, глиной и камнями. Оборонная стена скорее всего была округлой, потому что ее за­мыкали две, а не четыре башни. Когда хозяин умер, его владения поделили сестры: детей у Ольшан­ского не было. К началу XVII века замок представлял из себя наре­занный к столу пирог: дети, внуки — все имели по кусочку собствен­ности. Откупил все части и собрал все в одни руки в 1626 году Кон­стантин Полубинский. Он же по­строил в местечке церковь, на месте которой сейчас стоит рес­торан "Птичь". Но главной фигу­рой здешней истории, несомнен­но, был сын Константина — Алек­сандр. Отец дал ему блестящее образование — молодой пан вос­питывался при дворе шведского короля, учился в Австрии, стал выдающимся дипломатом и заме­чательным полководцем, его имя занесено в военные учебники всей Европы и почти неизвестно, по­жалуй, только в родных краях... За свою жизнь младший Полубинс­кий построил 159 костелов, церк­вей и монастырей, в качестве ме­цената с ним могли бы сравнить­ся разве что Радзивиллы, но у тех ведь и возможности были другие. Если Радзивиллы сколачивали свое огромное состояние по­средством выгодных браков, то умницы-Полубинские только своим трудом и талантом. И — никакого чванства, высочайшее человеческое достоинство — вещь по нашим временам, увы, крайне редкая.

— Знаете, как Александр за­вещал себя похоронить? — тщет­но пытается пригладить волосы, панибратски растрепанные на­летевшим с Птичи ветерком, Ирина Владимировна.— "Как мо­наха, как нищего" — в простой одежде, в простом гробу. И именно так был погребен позже в гродненской земле.

Середина XVII столетия ока­залась очень бурным временем в Центральной Европе: полити­ческие интриги, войны, реки крови.

Весной 1655 года по приказу русского царя Алексея Михай­ловича отряд казаков под коман­дованием Ивана Золотаренко сжег место и замок Глуск, а жителей вырезал. Доклад царю об этой "крупной победе" до сих пор хра­нится в одном из московских ар­хивов.

Перед глусским ФОКом, раз­местившимся чуть ли не на месте главной замковой башни, трава — в пол человеческого роста. Имен­но здесь в один из сезонов Ганец­кая и ее ребята обнаружили ос­татки того самого пепелища, уст­роенного казаками в середине семнадцатого века. И 12 могил их жертв: мужчин, женщин, детей...

Глусский замок возродился из пепла. Вернувшийся с войны По­лубинский, увидев бурьян вместо дома, только закатал рукава: но­вый замок должен был выдержать даже артиллерию. Тогда-то и вы­рос на берегу Птичи высокий зем­ляной вал, окруженный со всех сторон широким рвом. Дворец и постройки защищали пять камен­ных бастионов в форме звезды — все просчитано так, чтобы пушки могли покрывать территорию от бастиона до бастиона. От башни на главных воротах прорыли один из подземных ходов — он должен был обеспечивать незаметное пе­редвижение солдат внутри замка. Сооружение, возведенное по кни­ге XVвека "Начала войсковой фор­тификации", было фактически не­приступным. Но никто больше не собирался нападать на Глусский замок... В обновленном замке во­зобновилась мирная жизнь... Во дворце громко тикали часы, за которыми следил специальный мастер. Взрослели дети. По подъемному мосту скрипели теле­ги — крестьяне Глусского графства везли в замок зерно, дрова, дос­ки. Неподалеку от новенького дворца строился костел бернар­динцев...

Возможно, это было время самого большого расцвета для этих мест. Вза­мен погибших в од­ночасье мастеров, которыми славились глусские края, на бе­рег рыбной речки Птичь, к доброму и рассудительному хо­зяину здешней зем­ли наехали новые.

Керамика вто­рой половины XVII столетия, найден­ная здесь во время раскопок, при­водит в восторг археологов. В глиняную массу местные ремесленники добавляли толченые перламутровые ракушки из Птичи – ничего подобного учеными нигде больше не зафиксировано, если не считать нескольких полесских памятников — но они относятся еще к 5 — 7 векам, разрыв во времени огром­нейший! И ни на что не похожая манера обжига — сначала тонень­кий оранжевый слой, потом — чер­ная полоса и опять оранжевый...

Вояка, политик и меценат Александр Полубинский местные таланты поддерживал всей душой. И не только душой, но и матери­ально. Александра и Леонтия Та­расовичей отправил учиться худо­жественному делу в Австрию, и братья стали известными на всю Европу граверами. Книги с их ра­ботами можно найти во всех круп­нейших библиотеках Европы.

А вообще такое впечатление, что Европа знает о нас куда боль­ше, чем мы сами о себе. Когда Ири­на Владимировна стала копаться в архивах, пытаясь выудить из них хоть какую-то информацию, связан­ную с замками, наткнулась на су­щие крохи. А вот из Варшавского университета ей прислали целую стопку просто бесценных для Глуска и его истории документов. Но со всем этим еще предстоит разби­раться да разбираться. Как и с 20000 экспонатов, отвоеванными у земли за 8 лет раскопок. Музея в Глуске пока нет, так что все добро хранится в подвалах Института ис­тории в Минске. Когда у Ганецкой дойдут до всего руки — никому не­известно. Были бы деньги — при­общить бы к делу художника, вы­делить ставку лаборанта, посадить за документы специалиста— Ганец­кая ведь все-таки только археолог! Но денег нет даже на то, чтобы оп­латить раскопки. Привезти студен­тов? Так их ведь нужно кормить! В этом году положение спасли глусские старшеклассники — вместе с Ириной Владимировной они сейчас как раз добрались до вер­ха того самого оборонительного вала, который был насыпан пос­ле пожара 1655 года. Но придут ли добровольцы, например, и в будущий понедельник? "В конце концов, они мне ведь ничем не обязаны, правда?" - задает ри­торический для себя вопрос гос­тья из Минска. И имеет все ос­нования бояться, что так никогда и не узнает, что скрывает в себе подножье замкового вала.

И никогда не доберется до места, где при жизни Алескандра Полубинского стоял дворец, потому что для этого как минимум нужно срезать, а потом опять положить асфальт: а кто, простите, даст под это деньги?

Знаете, какой процент территории замка был изу­чен за эти восемь лет работ? ОДИН! Если и следующие 16 пройдут в таком же темпе, ни Ирина Ганецкая, ни Владимир Шуляковский, ни Василий Болейко, ни симпатичный учитель истории третьей глусской шко­лы Сергей Сергеев, сорганизо­вавший мальчишек помочь на­уке, ни даже юная Оля Болейко при своей жизни не откроют для себя и четверти дорогого им всем Глусского замка. "Сверху" денег на изучение своей соб­ственной истории не дают, а глусские меценаты, наверное, закончились вместе с Алексан­дром Полубинским...

В своих самых смелых меч­тах Ирина Владимировна хочет воссоздать для будущего му­зея печку из замковой "кафли" с "орлами" Полубинских и Рад-зивиллов: дочь Александра Анна в конце концов вышла замуж за Доминика Радзивилла, и с 1692 года хозяевами здешних мест считались уже Радзивиллы.

Последний документ, имеющий отношение к Глусскому замку, датирован концом восемнадцатого века. На этом активная история зам­ка заканчивается, и через ка­кой-то промежуток времени он уже существует только как па­мятник истории. Чем вызвано последующее затишье? Что дальше происходило на высо­ком берегу тихой речки Птичь? Возможно, это навсегда оста­нется тайной.

ПОСЛЕДНЯЯ ТОЧКА В ИСТОРИИ ГЛУССКОГО ЗАМКА БЫЛА ПОСТАВЛЕНА В 1944 ГОДУ. КТО ИМЕННО ВЗОРВАЛ КОСТЕЛ, ПОСТРОЕННЫЙ ЕЩЕ АЛЕКСАНДРОМ ПОЛУБИНСКИМ, НЕ ЗНА­ЮТ ДАЖЕ СТАРИКИ. МОЖЕТ, НЕМЦЫ, ХРАНИВШИЕ В ЗДАНИИ СВОИ БОЕЗАПАС И НЕ ЖЕЛАВШИЕ ЕГО ОСТАВЛЯТЬ НАШИМ? А МОЖЕТ, ПРОСТО ШАЛЬНОЙ СНАРЯД, ПРОБИВШИЙ КУПОЛА?..

Ирина БЕРЕСТОВА,

Глусский район.

"Могилевская правда” 26.07.2002